Москва. Большая часть добываемой в России нефти приходится на вертикально интегрированные компании, которые обладают и мощностями по нефтепереработке. Внутри компании купля-продажа нефти, как правило, не производится, НПЗ работают по процессинговой схеме (на давальческом сырье), и это кажется логичным. Однако в последнее время в некоторых регионах чиновники и политики выступают с заявлениями о том, что компаниям следует перейти к внутренним сделкам с нефтью. Имеет ли это смысл, мы спросили руководителя Фонда национальной энергетической безопасности Константина Симонова.
– Константин Васильевич, процессинг применяют многие нефтяные компании. В чем причина его популярности?
– Процессинговая схема сегодня достаточно распространена. Суть ее проста: внутри вертикально интегрированной нефтяной компании не заключаются сделки о купле-продаже нефти – их заменяют договоры о переработке. В этой схеме наличествуют и логика, и инвестиционный смысл. В любых финансовых расчетах внутри ВИНК есть определенная доля условности, поэтому процессинговая схема, что называется, напрашивалась сама собой.
По некоторым оценкам, процессинговая схема делает финансовое положение НПЗ более стабильным и менее зависимым от цены на нефть. Завод ее не покупает и не продает – он оказывает услуги по переработке. В такой ситуации неважно, сколько стоит эта нефть. С другой стороны, мировые цены не нефть вообще не слишком сказываются на внутреннем бизнесе. Потому что мировая цена – это цена для внешнего, иностранного покупателя. А внутрикорпоративные цены связаны с продавцом. Тем не менее, в случае с процессингом завод вообще не привязан к ценовой конъюнктуре и ему работать проще.
– Эта схема действует только в нефтепереработке или в других отраслях тоже?
– Примеры работы на давальческом сырье есть и в других отраслях, и не только в России. Сейчас газовый бизнес практически полностью по этой схеме и развивается. Например, в США заводы оказывают услугу по производству сжиженного газа, не приобретая его и не покупая. Эта схема очень распространена в углеводородном бизнесе по всему миру. Была большая дискуссия с толлингом в алюминиевой промышленности, однако эта схема в более или менее измененном виде до сих пор имеет место.
– Существует мнение, что отмена процессинга положительно скажется на региональных бюджетах. Так ли это?
– Полностью просчитать, насколько для бюджета региона выгодна или невыгодна процессинговая схема переработки сырья, сложно. У нас есть всего одна крупная нефтяная компания, которая не использует процессинг, – ЛУКОЙЛ. Но все предприятия разные, отличается и объем переработки, и объем инвестиций. Кроме того, крупные компании имеют большие расходы и помимо налогов. Например, Омский НПЗ – который, отмечу, при существенных затратах на модернизацию является и крупнейшим налогоплательщиком региона – как известно, еще и спонсирует ХК «Авангард». Вообще в России, если ты крупнейший налогоплательщик региона, к тебе периодически обращается губернатор с различными просьбами. Это общая практика. Поэтому для таких расчетов нужно учитывать все расходы, в том числе и на социальные программы, благотворительность и т. п.
– Но эта тема обсуждается и в правительстве РФ…
– На мой взгляд, в активном внедрении процессинга было заинтересовано и государство. Его преимущества хорошо известны. Это упрощает экономические расчеты, снижает транзакционные издержки – компании лишний раз деньги не гоняют. Тем не менее, сегодня в налоговых органах – и, если шире, в правительстве РФ – действительно есть сторонники ликвидации этой схемы.
Идея с фискальной точки зрения понятна: когда вы получаете деньги, пусть и по внутрикорпоративным сделкам, то вы все равно с каждой транзакции заплатите НДС и другие налоги. Однако я полагаю, что налоговые ожидания чересчур оптимистичны: рассчитывать на то, что возвращение к финансовым расчетам за поставки нефти приведет к резкому росту собираемости налогов, не приходится.
– Тем не менее в некоторых регионах власти утверждают, что недополучают деньги из-за процессинга…
– Действительно, существует точка зрения, что процессинговая схема якобы несправедлива к регионам присутствия той или иной компании. Ведь НПЗ, которые не получают существенной прибыли от продажи нефтепродуктов, не будут и платить налог на прибыль. Но эти риски можно нивелировать с помощью такого понятия, как консолидированные группы налогоплательщиков (КГН). Они позволяют развести налоговые платежи холдингов по регионам их присутствия. То есть, к примеру, если головная компания находится в Санкт-Петербурге, она, создав КГН, платит налог на прибыль не только в бюджет этого города, но и в бюджеты тех регионов, где находятся ее предприятия, что совершенно справедливо.
Отказаться от КГН и платить исключительно налог на прибыль предприятий, расположенных в конкретном регионе, – это очень рискованно, потому что ставит бюджеты регионов в жесткую зависимость от рыночной конъюнктуры. В случае роста расходов на инвестиционную деятельность прибыль также будет снижаться.
– А каковы вообще перспективы роста инвестиционных расходов? Есть ли в них реальная необходимость?
– Я был крайне изумлен выступлением министра финансов РФ Антона Силуанова на недавнем экономическом форуме в Петербурге: он заявил, что надо инвестировать не в добычу, а в смежные отрасли – нефтехимию, переработку, а мы этого якобы не делаем. Хотя достаточно посмотреть цифры статистики, чтобы увидеть, что за последние пять лет в переработку вложены колоссальные суммы.
|